Меч Господа нашего-2 [СИ] - Александр Афанасьев

— Просто великолепно — подвел итог премьер

— Биби, я сказал, что думаю — генерал Руссо раньше не позволял себе фамильярничать с премьером.

— Таким образом, у нас нет иного выхода как нападать первыми — сказал Нетаньяху

Либерман насторожился

— У нас нет другой возможности обеспечить безопасность страны, кроме как предпринять активные действия — сказал Нетаньяху — вне зависимости от того, кто победит в Египте, нас ждут тяжелые времена. Я не вижу никакой возможности избежать их, можно только быть к ним готовыми. Для этого — мы должны взять не только сектор Газа — но и полностью весь Синайский полуостров. Наступать надо немедленно.

— Я против! — сказал Либерман — не время и не место.

— Самое время… — премьер поморщился — хорошо, почему ты против?

— Потому что это сплотит народ Египта и сплотит его против нас. Таль забыл сказать одну вещь: вне зависимости от того, кто победит в Египте, страна будет разрушена, а человеческие ресурсы Египта будут сильно, почти непоправимо подорваны. Каким бы не вышел из гражданской войны Египет — у него не будет и десятой части той силы, которой он обладал при Мубараке! Это будет выгодно нам. А если мы сейчас нападем на Египет — все солдаты и большая часть офицеров обратят оружие против нас! Гражданская война закончится, не успев начаться.

— И что же в этом плохого. Ты видел, что творят эти ублюдки? Они направили на людей боевые вертолеты!

— Приди в себя Биби! — повысил голос Либерман — господи, придите все в себя! Да это то, что давно надо было сделать! Вы что, не понимаете, что иначе с ними невозможно справится! Они проникают в страны и разлагают их изнутри, они режут, грабят, насилуют! Чем отличается то, что творилось в последний год на границе Сектора Газа от того, что сотворилось в Каире? Тем, что в одном случае людей убивали по одному, по два — а тут всех разом? Или то, что это показали по CNN? Они — позволяют по отношению к нам любой уровень насилия, в их понимании мы вообще не имеем права существовать! Какого хрена ты пляшешь под дудку американцев!?

— Я пляшу под дудку американцев?

— Ты! Эти ублюдки в Вашингтоне руки заламывают, негодуют — а нам здесь жить! И нашим детям здесь жить! Чем больше эти уроды перебьют друг друга, тем меньше останется на нашу долю! Что тебе сказали в Вашингтоне, что ты лезешь в очередное дерьмо!?

Либерман оказался прав — Биби и в самом деле много чего посулили в Вашингтоне. И поставки техники, и новые кредиты, и военную помощь. Только бы он разобрался с Египтом. Зачем? А просто потому, что такое не может быть терпимо. Нельзя расстреливать людей с боевых вертолетов. Точка. Даже если эти люди — ринулись в город убивать других людей, даже если духовный лидер этих людей только что призвал к гражданской войне и геноциду — все равно нельзя. Морские пехотинцы из Кандагара — хлопали в ладоши, смотря репортаж СNN — а в Вашингтоне реакция была совсем другой. Вашингтон и Кандагар — просто существовали в разных измерениях.

Пока.

— При чем тут Вашингтон!? Я всего лишь хочу расширить Израиль! Хорошо, что предлагаешь ты?

— Посмотреть на ситуацию. Далее, в случае если военные будут проигрывать — помочь им переправиться на Синай и создать там свое государство. Египет — два. Это государство до конца будет верно нам, потому что только мы — сможем быть гарантом его существования. Это государство — будет бельмом на глазу всех мусульман Египта и они не смогут разобраться с нами, пока не разберутся с этим государством — а мы не дадим им этого сделать. На Синае — немного людей, есть порты, туристическая инфраструктура — здесь можно будет быстро восстановить туристический поток и дать людям средства к существованию. Это государство полностью перекроет любую подпитку Сектора Газа. И то же самое нужно сделать в Ливане — помните еще, что там было? Буферное государство и Армия Юга Ливана — христианская и подконтрольная нам. Даже возможна конфедерация или даже федерация — но мирным путем и мы не будем захватчиками.

— А если сейчас египтяне нападут на нас? — спросил Яалон

— А зачем им это делать? Они режут друг друга, зачем им мы?

Премьер тяжело вздохнул

— Я могу указать десятки слабых моментов.

— Они есть! Они в любом плане есть! Но так — мы проигрываем настоящее и выигрываем будущее. В твоем плане — все наоборот.

— Амии, мы удержим Синай, если возьмем его?

Генерал Яалон пожал плечами

— С учетом того, что там творится — без проблем.

— Взять то возьмем, но…

— У нас лучшие технологии в борьбе с террором.

— Да, но не когда под боком террористическое государство. Вспомните прорыв линии Барлева!

Это было ошибкой Либермана — линию Барлева упоминать не следовало. Премьер моментально воспользовался этим — куй железо, пока горячо.

— Хорошо, проголосуем. Мое предложение — и предложение Ави. Пока один — один. Ами.

— Считаю, что нужно действовать сейчас — сказал генерал Яалон

— Таль?

Руссо поколебался. Но недолго.

— Надо действовать…

Либерман, оставшийся в одиночестве, молча встал со своего места. Он инстинктивно чувствовал, что это ошибка, что ни в коем случае нельзя идти на поводу у американцев, чтобы они не предлагали — до сих пор все их предложения заканчивались провалами и кровью. Но доказать это — он не смог.

Примерно через час — первые израильские танки пересекли границу Египта и ринулись вглубь Синая.

Исламская республика Египет

Каир

07 августа 2014 года

По их машине — ударила пуля, такой тупой, хлесткий удар как молотком по жестяной банке. Водитель среагировал моментально — те, кто жил какое-то время в Каире знали, что делать в таких случаях. Крикнув — «лежите!» — он и сам лег на сидение, чтобы прикрыться мотором и приборной панелью и погнал машину задним ходом, даже не оборачиваясь. Они так и ехали — пока во что-то с грохотом не врезались и не остановились…

— Все! — выговорил водитель пересохшими губами — дальше не поеду…

Дик сунул вперед купюру

— Спасибо и на этом, парень.

Водитель — что-то сказал на арабском. Понять можно было и без перевода — что-то вроде «психи конченые»

— Меня зовут Алиссон Моррис, это репортаж с залитых кровью улиц Каира. Мы находимся на проспекте Исламской революции, всего в миле от площади Тахрир. Как вы уже знаете — египетские военные начали государственный переворот. До сих пор точно не известно, какие именно части поддержали переворот — однако, можно сказать, что элитные части армии, расквартированные вокруг Каира и большая часть полицейских, как бывших, так и действующих поддержали переворот и сейчас ведут войну против народа Египта.

Алиссон бросила короткий взгляд на оператора, тот не прекращая съемку, показал большой палец — все отлично. Учитывая чрезвычайную опасность — запись шла не только на карту памяти, камера была запрограммирована так, что весь видеоряд автоматически сбрасывался в банк данных через спутниковый канал. Даже если отнимут камеру, разобьют ее и сожгут карту памяти — то, что отснято уже невозможно будет уничтожить.

— … За моей спиной — можно видеть баррикады из машин, горящие покрышки. В городе идут грабежи, погромы, убийства, действуют снайперы, стреляя в людей без разбора. Боевые вертолеты атаковали исламский университет Аль-Азхар, осведомленные источники сообщили о нескольких тысячах убитых. Боевые вертолеты нанесли удар по Гелиополису, бои идут в районе посольских компаундов. По неподтвержденным данным — уже к вечеру можно ожидать штурма города египетскими моторизованными…

Ее оператор, которому прекрасно было видно, что творится за спиной — вдруг выпустил камеру, бросился к ней.

— Валим!

— Ты что!?

Загремели автоматные очереди, она обернулась и увидела — грузовик. Самосвал с высокими бортами, полный вооруженных молодых людей с зелеными и черными повязками на головах. Она увидела прыгающих на мостовую людей, пламя, пульсирующее на срезе пулеметного ствола. Дик вцепился ей в руку, рванул в сторону, машина была совсем рядом, она побежала… но тут Дик тяжело упал на мостовую — и она упала вместе с ним, сильно ударившись. Разодрала локоть, лицо, сильно ушиблась. Она видела, как к ней бегут вооруженные, бородатые молодые люди…

— Я журналистка! Я журналистка!

Один из подбежавших боевиков ударил ее ногой в живот, второй схватил за волосы и сильно рванул, пытаясь тащить за собой — было больно до визга. Она брыкнулась, пытаясь сопротивляться — но сопротивляться молодым, крепким, вооруженным людям было практически невозможно. Ее тащили за волосы, она чувствовала, что еще немного — и эти… просто снимут с нее скальп. Потом — кто-то тяжело упал рядом, совсем как Дик… и еще… и еще… и со всех сторон загрохотали автоматы. Ее больше никто не тащил и не держал за волосы, она повернула голову — и с ужасом увидела… боевик, тащивший ее теперь лежит на асфальте, вместо половины лица кровавое месиво, автомат лежит на асфальте… а чуть дальше еще один боевик, и тоже мертвый. Пулемет с самосвала уже не стреляет… молодые бородачи куда-то стреляют, укрываясь за машинами и деревьями. На ее глазах погиб один из них — вот он стреляет, и вот… стоп-кадр, от головы отлетает какой-то кусок, бурое месиво… и вот он валится навзничь на тротуар, в сторону отлетает автомат… снайпер!